Высокая черная башня,
Чей шпиль глубоко в облаках.
Мы все где-то там затерялись
На тёмных хладных этажах.

И чтобы в конец не замёрзнуть,
Последнюю выдохнув жизнь,
Взбираемся, снега до торса,
Но мы продолжаем ползти.

И каждый мечтает согреться,
Взобраться к вершине - на шпиль,
А здесь, это гиблое место.
Этаж как зажжённый фитиль.

Покинут, а ранее прежний,
Чьи двери пришлось закрыть,
Ведь холод сочится меж них,
Их нужно забыть, забить.

А может сжечь двери и залы,
Сжечь шкаф и большой комод.
Забыть чем ты жил и дышал, и
Эти глаза в Новый Год.

Дни прошлые подобны пеплу,
Фрагментов мелких ураган,
И лёгким дуновеньем ветра
Пускаются они в кан-кан.

И долго может длиться танец,
И долго можно наблюдать,
Но скольким не был бы упрямец -
Армады участь лишь роптать.

От нас всё дальше удаляясь,
Их растворится силуэт,
И вот, повсюду озираясь,
Не сможешь отыскать их след.

Но есть средь них и танцовщицы -
Твой личный маленький ансамбль.
Они, как по утру синицы,
Растопят на душе декабрь.

И сколько бы не улетело
Фрагментов пепла в суете,
Не бередит души и тела
Хоть мысль остаться в темноте.

Каким бы слабым не был светоч
Всегда ты сможешь разглядеть
Моменты те, что буйным ветром
Гонимые не стали тлеть.

Лишившись одного крыла,
Орёл на веке обречён
Крутить ненастное вчера,
Внушать себе, что это сон.

Грудь буйную печаль заполнит,
Знакомый мир похоронив,
А небо чистое напомнит,
Что потерял в тот злобный миг.

Вокруг всё, правда, неизменно,
Уходит день, приходит ночь,
Лишь грызуны глядят презренно,
Противника сгоняя прочь.

Бредя по полю, он приметит
Златых цветов огромный мир,
А с неба ведь он не заметил б
Пейзаж, что взор его манил.

И в одуванчиках спокойство
Найдёт измученный боец,
Которого, словно за грозность,
Изгнали навсегда с небес.

Устроившись в тени под дубом
И притупляя взор свой острый,
Предастся хищник грустным думам,
А облака заменят звёзды.

С восходом солнца, из-под дуба
Нелепо выйдя на поляну,
Вчерашний хищник остроклювый
Начнёт молиться урагану.

Желая, чтоб однажды снова
Он растворился в синеве,
Но шум отчаянья немого
Лишь отзовётся в ячмене.

Тогда смирясь с судьбой своей,
Под дуб он ляжет умирать.
В тени прохладной всё слабей
Он будет с голоду дышать.

И буйный нрав свой укротит,
И злобный рок клясть прекратит,
Он знает - больше не взлетит,
Но грусть души не бередит.

Виной тому цветы златые,
Что ранее приметил он,
Их дивный цвет глаза пустые
Окрасит в ярко жёлтый тон.

Два разных дня, но год один,
Одна страна, но далеки
От друга друг и ощутим
Масштаб пустующей строки.

Года идут: любовь и радость,
Забота, нежность и печаль,
Обиды и чудаковатость,
Вытачивают, как деталь,

Из них те личности, что вскоре
Сумеют друг в друге воззреть,
И в очень странном разговоре
Начнут их плечи тяжелеть.

Пожар звезды на небе ясном
Для двух заблудших душ земных -
Огонь, что вечно горит красным
И обжигает всех чудных.

Опять идут года и снова
Несутся чувства чередой:
Любовь и радость, и немного
Обида мчит своей тропой.

В груди, пылающей от чувства,
Дарящего желанье жить,
Как гной, растёт зерно угрюмства,
И сердце полнится от лжи.

Чудовище, что из побега
Явилось в наш привычный мир
Звезду заставило померкнуть,
Оставив парню сувенир.

О да, конечно, время лечит
И дни совсем уже не те,
Воспоминанья сладкой встречи
Он сохраняет в теплоте.

Сейчас его вполне устроит,
Чтоб нежный алый огонёк
Всё согревал его мечтою,
Что вновь начнётся солнцепёк.

Однажды так ведь и случится,
Проснувшись от чумного сна,
Звезда, как сонная волчица
Заявит о себе сполна.

Опять на небе будет пламя,
Которое не загасить,
Чудак с чудачкой меж стволами
Берёз будут во всю гласить.

Об этом юноша мечтает,
Хотя об этом он забыл,
Следы надежды заметает
И остужает прежний пыл.

Чего же девушка желает?
Хотел бы знать чудак ответ,
Он рад, она не улетает,
Сияя ярко, как рассвет.

Похоже в этом вся загадка
И вся судьба этих двоих.
О чём же девушка мечтает,
Меж мыслей девичьих своих?

Спали же память, как страницы,
Тех дней фальшивых и пустых,
Забудь отныне эти лица,
Ведь ты и сам никто для них.

Зачем волненьям предавался?
Зачем же ты чего-то ждал,
На чьи-то просьбы отзывался
И этим душам угождал?

Всё было тщетно, уж смирись,
Пустыня - вот твоя отрада.
И сам с собой договорись:
"Ходить в тот сад больше не надо".

Оставь те яркие цветы
Случайным путникам пустыни,
Их аромат до тошноты
В тебе засел, как в паутине.

Ты опьянён, тебе опасно
Ещё хоть раз там побывать,
Вокруг пустыня так прекрасна,
Её и нужно обживать.

Прости, я знаю, что не сможешь
Ты вечно средь песка бродить,
Однажды луг ты потревожишь,
Когда посмеешь заблудить.

Забыв немое обещанье,
Ты остановишься на месте:
Ликориса очарованье
Началом станет новой лести.

Конец иным однако будет:
В пустыню путь, увы, закрыт.
Никто тебя уж не разбудит
И зла тебе не совершит.

И ты останешься в том поле,
Но не один, в твоей груди
Исполненный всей твоей боли
Ликорис будет век цвести.

Зачем же мы друг друга раним?
Зачем мы причиняем боль?
Хоть кто-нибудь мне прогорланит?
Приди и мне всё рассусоль!

Пусть кто-то больше, кто-то меньше,
Но все, однако, мы такие,
Ведь кто-то пьёт, а кто-то жертва
В обезображенной пустыне.

А может быть и ненароком
Приходится других травить?
А вы скажите это волку,
Что без воды не может жить.

Страданий сколько перенёс он
И сколько он себя винил,
Что он лишь мусор и отброс,
Был зол на весь жестокий мир.

А что виной? Сказать уж сложно,
Но помнится, что год назад
Он был другим, но невозможно
Вернуться в тот сирени сад.

А в том саду пророс цветок
Из стебелька зелёной льаны
И сладким запахом привлёк
Вниманье серого болвана.

И этим запахом пленённый
Не может он спокойно жить,
И никакой запах сирени
Не в силах это изменить.

Отныне стало безотрадно
Иное всё, кроме цветка,
Что было близко - стало смрадно,
А он хотел вернуться в сад.

Отныне сад его - пустыня,
Где ищет он среди песка
Свою особую святыню
В объятьях желтого цветка.

А может быть и ненароком
Приходится других травить?
А вы скажите это волку,
Которого пленил ваниль.